Очарованная Питером

«Если тебе повезло и ты в молодости жил в Париже,
то, где бы ты ни был потом,
он до конца дней твоих останется с тобой,
потому что Париж — это праздник,
который всегда с тобой»
Э.Хемингуэй

«Питер – это праздник, который всегда с тобой!»
Я — Ольга Москвина, автор этих строк.

Полет и предполет

Еще находясь дома, подумала: не выдержу столько без сна – совсем бессонная ночь и в Питере можно будет прилечь только после обеда. Но оказывается, когда тебя захлестывают эмоции, сон просто улетучивается.

Волнения сборов и поисков волонтеров наконец-то позади. Итак, все. «Сидим на чемоданах». Пришла машина, едем в аэропорт. Оказывается в нашем уфимском аэропорту очень красивая, привокзальная, точнее приаэропортная площадь. Жаль сейчас ночь. Фотография выйдет темной, а то я бы предложила сняться для истории. Тем более что нам для отчета по гранту надо как можно больше сниматься. Мне немного не по себе, я лечу первый раз в жизни. Не я одна такая. По-моему, нервничают многие. Проходим контроль, еще один. Мы в стерильной зоне. Теперь расслабиться и ждать. Я, как истинный папарацци, гоняю народ, компоную кадры ожидания полета. Хоть чем-то заняться, ожидание очень утомительно. (Жаль, что потом все эти полетно-предполетные кадры пропали – нечаянно удалились). Кое-кого от нервов пробило на черный юмор. Когда на контроле спросили сколько нас человек, я ответила «Пятнадцать» и тут же услышала рядышком сдавленный смех: «Пятнадцать человек на сундук мертвеца! Йо-хо-хо!» Жутко захотелось спросить у контролеров не разрешат ли нам пронести на борт бутылку рома. Постеснялась. Как бы вместо Питера не отправили в Базилевку.

Вот, наконец, нас пригласили пройти в «рукав». Интересно посадка «по рукаву» — это как? Оказалось никак. Просто длинный коридор, почти переходящий в самолет. О том, что ты уже садишься в этот самый самолет соображаешь только тогда, когда тебя приглашают пересесть в другую коляску, и ты видишь перед собой открытую бортовую дверь.

Самолетные коляски неудобные жутко. Руки, вернее мозги, не тем местом вставлены у их конструкторов. Думали лишь о ходовой части, об удобстве человеческом не думали вовсе. Хотя бы элементарно сиденье сделали чуть вогнутым, на манер ложки, и то б лучше было. В общем, с людьми советоваться надо, а не изобретать велосипед!

Уф, все! Прикатили, на ручки взяли, посадили, пересадили, пристегнули. Ждем. Бортпроводница читает лекцию о пользовании жилетами, масками, аварийными люками. Туда лучше не смотреть. Я в любом случае не смогу этого всего сама сделать, а на нервы давит. Так, все! Мы летим или нет? Летим. Летим? Да, летим. Летим!!! Л Е Т И М ! ! ! Оказывается я очень люблю летать, а и не знала. Ощущение просто непередаваемое! Во мне пропадает великий летчик или на худой конец бортпроводник. Вот только расстояние между рядами кресел очень маленькое, сидеть тесно и неудобно. Надеюсь места в кабине пилотов более комфортные.

Все. Прилетели. Пулково нас встречает дождем и забавным автобусом с варьируемой высотой и перекидным трапом. Трап с жесткой фиксацией с бортом самолета. Это и есть амбулифт? Я почему-то его себе иначе представляла. Как сама не знаю, но иначе. Та же процедура высадки/пересадки и вот мы уже на выходе из здания аэропорта встречаем своего гида. Первый этап прошел благополучно. И между прочим, вышло солнышко! Оно так задорно и весело нам улыбнулось на выходе из аэропорта, так ласково светило в окошки автобуса, что я поняла – оно тоже родом из Питера! Тут везде очень добрые и доброжелательные люди и даже солнышки.

День первый, 24-е августа (Анна Григорьевна, Вера Борисовна)

Океанариум и Исаакиевский Собор

Едем в гостиницу. Колясочники (шестеро) в машине с подъемником. Остальные люди плюс вещи во втором микроавтобусе. Но мы (а, вообще-то говоря я, т.е. мы – это я) не можем без волонтера. Да и на самом деле ехать совсем без волонтера как-то не с руки, поэтому забираем к себе в машину Данилу (одного из наших волонтеров). Места ему нет. Едет то полустоя, то вприсядку, то еще как-то. В дальнейшем мы сделаем рокировку: оставим в машине пять колясок. Шестая будет уходить во второй автобус. Таким образом шестое место освободится для Данила, и он так и будет всегда с нами ездить. Так как кресла для него все ж таки нет, ему ставили еще одну запасную коляску. Но было бы намного лучше, если б в салоне для этого было откидное кресло. Но все. Технические и прочие подробности в сторону! Мы отъезжаем от Пулково. Вот он Питер! Дух захватило от восторга и так и не отпускало до конца поездки! Не этой краткой поездки до гостиницы, а до конца всех наших семи дней в Питере!

Сразу после завтрака в гостинице, оставили все свои вещи и помчались, иного слова и не подберешь, в Океанариум. Мы опаздывали на представление с тюленем Гошей. Из-за спешки заходили в лоб здания. Там рельсовый пандус, он неудобный. Позднее оказалось, что с другой стороны есть наишикарнейший плавный пандус, но выход на него всегда заперт и даже для нас его открыли ровно на минуту, выпустили коляски и снова заперли. Тайный смысл этого я так и не поняла. Океанариум сделан, вернее построен замечательно и удобно: лифт, пандусы, спуски-подъемы, интересные открытые бассейны для рыб и аквариумы в виде водяных колонн. Я молчу уж про движущуюся дорожку сквозь водяной тоннель нафаршированный морской флорой и фауной. Лично я не утерпела и прокатилась там дважды. Вот только представление с тюленем Гошей, на которое мы так спешили, было недоступно из-за неудобоваримой лестницы. Но зато на стене висел экран, на котором было хорошо видно все представление, а рядом под экраном некий грот с прозрачной стеной, за которой в толще воды как раз и видно этого Гошу, когда он ныряет со своей сцены в воду.

После Океанариума нас повезли в Исаакий. Боже, какой это величественный собор! В него можно влюбиться раз и навсегда. Сейчас пишу, и меня дрожь пробирает от одной только мысли о его величественности. Очень жаль, что службы в нем проходят нечасто. Могу себе представить, какой энергетикой пропитаны эти службы, если простое экскурсионное посещение собора вызвало такие эмоции. Долго подбирала слово подходящее как для внешнего, так и для внутреннего облика Исаакиевского Собора. Потом догадалось – «Монументальный» — вот какое слово подходит ему больше всего. Причем «Монументальный» именно с большой буквы. Поражает воображение и мозги поражает эта масштабность и эта красота! А какой там замечательный пандус! Многоярусный, отлогий, удобный. Не пристроенный, а скорее приставленный, сбоку к зданию. Легкая и изящная металлоконструкция. Я потом во многих местах в Питере видела такие пандусы разной длины и высоты. А еще ведь есть подъемник на колоннаду, которым нам, увы, не получилось воспользоваться, длительность подъема одного человека 45 минут не для группы в 15 человек, а скорее для романтика-одиночки. Но очень хочется верить, что конструктора придумают какой-нибудь ускоритель подъема и скоро группы вроде нашей спокойно смогут подниматься на колоннаду минут за десять-пятнадцать.

После Исаакия нас повезли в гостиницу на обед. Поразило чуткое отношение работников ресторана гостиницы. Заметив, что жесткое мясо не всем удобно есть, они тут же заменили блюдо и спросили, кому еще впредь подавать мягкие блюда вместо заявленных.

После обеда в номер. Странно на часах уже начало пятого, а усталости как будто еще нет. И только оказавшись в номере и завалившись на кровать, поняла, что всё! Ни руки, ни ноги, ни мозги шевельнуться не могут. Пришла в номер наша гид, попыталась вести со мной беседу. Я ее слышала, но я ее НЕ ПОНИМАЛА! Гид совершенно не чувствовала, что мы ОЧЕНЬ устали, а моя чертова деликатность не давала мне выставить гостью за дверь. Из-за этого до ужина мне так и не уснулось. Когда гид ушла, засыпать было уже поздно и бесполезно. Но и спускаться в ресторан тоже не было сил. Попросила волонтеров принести ужин в номер. Дальше весь остаток вечера в моей памяти покрыт этаким покрывалом. Мне до сих пор кажется, что я уснула сразу после обеда, а все остальные действия и движения этого вечера мне приснились, и я всего лишь помню свой сон.

День второй, 25-е августа (Ирина Семеновна и Анна Григорьевна)

Смольный Собор, Петропавловская крепость, «Петербург в миниатюре»

Утром этого дня мы познакомились с очередным своим гидом (а всего их у нас было четыре) Ириной Семеновной Смирновой, совершенно тогда не подозревая какой это интересный человек и того, что она станет нашим самым любимым гидом на все оставшиеся дни поездки. И мы, даже попросим добавить нам ее на какой-нибудь из дней, обменяв с кем-либо из других гидов. Начать с того, что Ирина Семеновна совершенно увлеченный не своим делом (работа экскурсовода), а своим городом человек. Она не просто рассказывала нам о городе, об его истории и достопримечательностях. Она признавалась ему в любви, она боготворила его, но делала это так легко и непринужденно, словно в ритме вальса! Её хотелось слушать бесконечно. Просто стоять, открыв рот (и пусть в него влетают и вылетают стаи ворон) и впитывать как губка все, что она рассказывает. Хотелось, как в детстве, когда тебе читают интересную книжку, умолять и просить: «Ну, пожалуйста, ну, еще страничку!» Словом такого интересного и вкусного в общении человека не часто встретишь. Питер сделал нам в ее лице роскошный подарок.

Я потом полушутя поинтересовалась у руководства принимающей стороны не самых ли лучших гидов Питера нам предложили. Оказалось да! Экскурсоводы, предложенные нашей уфимской группе, — в числе лучших Санкт-Петербурга.

Ирина Семеновна не из тех, кто будет работать от сих и до сих. Цель этого дня – Петропавловская крепость. Вот, казалось бы, и веди к ней народ. Ан, нет! По дороге туда, проезжая мимо Смольного, мы делаем остановку около Смольного собора. Звучит вопрос: «Отсюда посмотрим или вылезем пройдемся?» Аха, спроси у ребенка, хочет ли он конфетку. Дружно выкатываем под чуть моросящее небо (куда ж Питеру без дождя). Мы воды, в общем-то, и не боимся, машина рядом. Немножко ёкает сердце, когда думаешь о том, что вот по этим камушкам, по этой дорожке ходили девочки-институтки, будущие фрейлины императорского двора. Подходим поближе к Собору, слушаем рассказ Ирины о Смольном, о девочках из благородных семейств, об институтских порядках. Институт-то благородных девиц был задуман не просто как учебное учреждение, а как заведение, в котором воспитываются лучшие люди (в данном случае девицы) в Отечестве, одним словом идеальные граждане, вернее гражданки. А идеальных людей можно воспитать только вдали от тлетворного влияния родственников, ибо они люди не идеальные. (Что странно, о том, что ни педагоги, ни классные дамы тоже не могут быть идеальными как-то не говорилось). Смольный собор необыкновенно красив. Весь такой голубо-белый, воздушный. Неожиданно для самих себя, увлеченные рассказом Ирины Семеновны, мы сворачиваем вглубь двора, уходим за Собор. И тут происходит трансформация времени. Оказавшись в окружении стен зданий, может даже деревьев, которые помнили этих девочек-институток, мне явственно показалось, что вон там, на границе света и тени, на повороте аллеи мелькнули то ли шляпки, то ли ленты воспитанниц института благородных девиц, вышедших на прогулку, послышались их шаги…

Вот ведь странно, когда вышли из машины, чуть моросил дождь, когда свернули вглубь двора, он перестал, и выглянуло солнышко, когда мы опять вернулись на центральную площадь перед собором, дождик опять заморосил. Может мы впрямь уходили во временную дыру и девочки-институтки мне не привиделись, а были на самом деле? Как знать…

Дождик. Не сильный, но дождик. Бегом в машину. К тому же ждет Петропавловка. Интересно, как мы там будем под дождем-то?… Бежим мимо машины «автолавки» питерских акварелей. СТОП! Пусть весь мир подождет и дождь тоже. Одна акварель, вторая… Попросила Даньку (личного волонтера) сбегать за деньгами в машину. Все, теперь я счастлива. Пара кусочков Питера навсегда со мной! И такая счастливая еду в Петропавловку.

Уже виден Заячий остров. Вот уж несолидное название для острова, на котором стоит такая знаменитая крепость. Память путает: что сначала мост или шлагбаум? Шлагбаум или мост? Подъезжаем. Выгружаемся. Экскурсоводы торопят, мы спешим, надо успеть к полуденному выстрелу пушки выйти на центральную площадь крепости. У нас всего десять минут. Чувствую себя несколько виноватой, что задержала всех из-за акварелей, но эта виноватость нисколько не умаляет моего ощущения счастья.

Ныряем под арку. (Или арки не было? Нет, все ж таки была). Тааак, брусчатка. Правда, слава Богу, именно булыжная брусчатка, жутко неудобоваримая и, можно сказать гибельная для колясок, наложена по центру. Боковые части замощены этакой кирпичной брусчаткой. Она более ровная, но все равно неудобная. Быстро ехать просто невозможно – маленькие передние колеса спотыкаются и могут просто нечаянно надломиться. А нам надо быстро, пушка ждать не будет. Кто-то предложил встать на задние колеса. Наши волонтеры проявили чудеса обучаемости, и вот уже почти все встали на дыбы и пошли на «штурм» двора Петропавловской крепости. По дороге попались импровизированные палач и эшафот. Улыбнули таблички: «Палача руками не трогать!» и «На эшафот не залезать!». К выстрелу успели-таки не все. Меня он настиг на углу, на последнем повороте. Так как-то неожиданно и громко бабахнуло над самой головой. Взлетели и закружили несколько одиноких голубей, гулявших по площади. Но так как птицы они привыкшие к подобной пальбе, то тут же спустились вниз и продолжили прерванную пешую прогулку.

Оглядываюсь по сторонам. Вот эти стены, вот эти кирпичики помнят именитых узников давних-предавних, начиная еще с царевича Алексея. Захотелось подойти и приложить к стене ладошку, «впитать века», но…что-то раздумалось. Энергетика у тех кирпичиков не очень, столько боли и отчаяния впитали эти стены. Как-то боязно стало тянуть это все на себя.

Прошли под аркой по мосту. Там на стене отметины уровней наводнений. Примерила, прикинула глазом – вода мне по пояс, по шею.. Почему-то вспомнилась княжна Тараканова на картине Флавицкого. Холодок прошел мягкой лапкой по спине. Скорее к свету, туда к берегу Невы. Вот это панорама! И только сейчас я вдруг до конца поняла, что Петропавловка – это крепость, крепость построенная на острове, на воде. Массивные каменные стены, тонюсенькая полосочка «пляжа» и вода, вода… Нева, огромная и глубокая Нева! Так. Все дружно фотографируемся! Мне нужен кадр для отчета. А между прочим, солнышко выглянуло. Я и забыла, что беспокоилась, о том как мы будем гулять по Петропавловке под дождем!

На обратной дороге к автобусу заворачиваем в сторону и подходим к памятнику Петру I. Это чуть ли не единственный памятник Петру, где он показан таким, каким был на самом деле, где лицо точная копия его прижизненной гипсовой маски. Вот странно, я никогда не думала, что у него была такая маленькая голова (прямо как у пятилетнего ребенка!). Это при его-то росте! А как же тот эталон Петра I, который тиражируется на всех картинках, и под который гримируют всех артистов? Эх, развенчали ореол красавца мужчины, разбиты женские сердца!..

А мы снова в машине. Мы покидаем Заячий остров и едем в… Петербург. Правда, на сей раз в мини-Петербург, вернее «Петербург в миниатюре». Очень милый рельефно-ландшафтный сквер, где весь Санкт-Петербург представлен «как на ладони». Точная копия города масштабно уменьшенная до определенных размеров, где даже плитка под ногами обозначает жилые кварталы или водную гладь, а наиболее значимые здания и храмы представлены в виде макетов примерно в половину человеческого роста. Табличка «На храм верхом не залезать!» почему-то улыбку совсем не вызвала. Неужели находятся же подобные идиоты!?

Эдакая показательная рельефная карта Петербурга оказалась очень полезной, помогла сориентироваться на местности, сообразить где, что и как.

Внутри ограды сквера, но сбоку от Санкт-Петербурга памятник святому Петру, небесному покровителю города. Кто-то сказал, что он строго и осуждающе смотрит на город. А по мне так вид у него довольно снисходительный и добродушный. Он словно бы спрашивает: «Ну, что еще вы захотите отмочить, мои милые братья? Какой еще Охта-центр захочется вам построить? Посмотрю-ка я примет ли город ваше новшество. Вон башню газпрома Питер не захотел иметь в исторической своей части, подвел пустоты под забиваемые балки, теперь там планируется парк на этом месте. Вы думаете человек хозяин в Петербурге? Ха, хозяин в Петербурге сам город. Того чего ему неугодно, в городе не будет».

Рядом интересный памятник всем архитекторам Санкт-Петербурга. Этакая групповая сценка-композиция. Пофотографировались в обществе Доменико Трезине, Огюста де Монферрана, Карла Росси, и других созидателей Питера. Теперь я знаю их почти в лицо, и мне кажется стыдным не знать того, например, что Казанский собор в Петербурге спроектировал Воронихин, а Петропавловку Доменико Трезине. Произошел некий момент внутреннего эстетического взросления, когда не просто запоминаешь название книги и цвет обложки, а обязательно хочешь знать ее автора. Так и тут мало любоваться красотой Питера, хочется знать кто ее создавал.

Опять стал накрапывать дождик и мы ныряем по машинам. Тем более, что нам пора на обед. Нас ждет ресторан «Беринг». Что сие такое мы пока не знаем.

«Беринг» оказался расположенным в отеле «Санкт-Петербург». Пожалуй, это был один из лучших мест питания, куда нас возили. А если оценивать по сумме критериев «доступности для колясок + простор и оформление помещения + обслуживание + вкуснота еды + вид из окна», то это вообще лучший ресторан нашего тура. Доступность полнейшая: пандус, лифт. Зал просторный большой, хоть танцуй на колясках. Столики расставлены очень удобно, нисколько не уменьшая простор и объем зала. И огромные от потолка до пола окна, эдакая стеклянная стена во всю длину ресторана. Отель стоит на набережной и из этого окна-стены открывается совершенно обалденный вид на Неву. Сам зал оформлен очень оригинально. Все огромное помещение разделено на две неравные части, между ними пространство-пролив с меньшей высотой пола, чем в тех двух частях. Видимо это и есть Берингов пролив, именем которого (его, а не мореплавателя) назван ресторан. Над «проливом» перекинут широки мост с перилами. В первой части ресторана столики и та, самая просторная, площадка под «танцы на колясках», во второй раздаточные линии и столы, ломящиеся от всевозможной снеди, корзины с фруктами и выпечкой, кувшины и бутыли с напитками. В ресторане шведский стол и…официанты. Никакого самообслуживания. Заходишь в зал, идешь через «пролив», указываешь официанту чего и сколько положить, возвращаешься к столикам, официант несет за тобой твои тарелки. Все о-о-очень-очень вкусное! До сих пор помнится вкус десерта. Какая-то разновидность пахлавы с грецкими орехами и буквально тающая во рту. Вот только я так и не узнала какая часть зала олицетворяет Тихий, а какая Ледовитый океаны, ведь именно между ними протекает Берингов пролив.

Мы, конечно, устали, но в гостиницу совсем не хочется. Хочется еще и еще чего-то. Ирина Семеновна, прекрасно нас понимая, предлагает завтра продлить экскурсию до ужина, если мы договоримся с водителями и оплатим им лишние часы, сама же она будет кататься с нами совершенно бескорыстно. И тогда уставшие, как… не знаю кто (черти?) мы договариваемся между собой, что по возможности будем доплачивать машинам дополнительно еще два часа и возвращаться домой только к ужину. Нам, бесконечно усталым, все мало, МАЛО этого Питера, его воды, его неба, его воздуха… Его волшебно-сказочных дворцов и манящих улиц…

День третий, 26-е августа (Галина Николаевна и Ирина Семеновна)

Петергоф (Верхний и Нижний парк), Монплезир, «Романс-кафе», Николо-Богоявленский морской собор

Утречко. Мы еще завтракаем, а наши экскурсоводы уже пришли. Нас торопят. Дорога дальняя, мы едем в Петродворец (или Петергоф, я немного запуталась в названиях). И нам надо не просто спешить, а спешить, чтобы успеть к ежедневному открытию фонтанов, к 11:00.

Опять любуемся по дороге утренним Питером. Каждый дом – своя история. Особняки князей, придворных дворян. Господи, как же, наверное им было тяжело все кинуть и уехать в никуда, в эмиграцию. А потом до конца жизни тосковать и видеть всю эту красоту только во сне.

Ага, вот и Петергоф. Проезжаем по его улочкам. Чудесный маленький городок. Подъезжаем к воротам парка. Простенькие такие воротца, даже слишком простенькие для ворот ведущих в сказку. А может в этом-то и есть особый смысл: все самое красивое должно быть за дверью, а не перед ней. Но за воротами еще проще. Обычные песчаные дорожки, вдобавок еще и гористо-наклонные. Коляски идут с трудом. В горку да по песочку. Оох. Волонтеры напрягаются. Мы спешим. Хорошо еще, что песок влажный и утрамбованный: колеса почти не вязнут, но идут туго. Воздух обалденный! Дышится, как на морском берегу. А мы ведь и есть на морском берегу! Это же совсем близко от взморья. Кстати, где фонтаны? Где?? И вдруг.. на очередном повороте открывается каскад золотых фигур, стоящих пока что всухую, ибо водичку еще не включили. И море людей пришедших посмотреть на чудо рождения фонтана. Фонтанных дел мастер что-то там поворачивает и… сначала маленькие струйки, как у питьевых фонтанчиков, потом все выше и выше.

Журчание воды отдельных фонтанов сливается в общий хор, а над всем этим громкая музыка гимна, а еще выше солнышко вдруг проглянуло между туч одновременно с самым звучным аккордом музыки и мигом максимального подъема фонтанных струй. И перехватывает горло, и хлынули слезы. Неужели я такая сентиментальная!? Оказывается нет. Плакать захотелось практически всем. Пожалуй, так и было задумано изначально, чтобы общий вид дворца, статуй, водяных струй, Самсона с его львом вызывал спазм восторга и слезы. А тут еще и солнышко так угадало выйти!

Ну, дальше вдоль канала, через мостик, от фонтана к фонтану. Между прочим, по пути встретилась очень забавная лошадь, катающая народ по аллеям. На ней была умопомрачительная вязанная шапочка с тщательно вывязанными ушками. Интеллигентная петербуржская лошадь.

Должны же быть у человека любимые фонтаны? Думаю, да. У меня это «Ева», «Пирамида» и … еще один, сама не знаю как называется. Просто он есть у меня на фото и он мне очень нравится. Букетом рассыпаются огромные тяжелые капли, и очень хочется удержать в ладони такую каплю, ощутить ее ртутную мягкую переливчатость.

Сами не заметили, как дошли до моря. Ух, ты! Какой простор! Я, конечно, много раз была на море, и бескрайним пейзажем водной глади меня не удивишь, но там была зеленоватая вода Черного моря, а тут серебряная вода Балтики. Я не знаю, может мне все это чудится, но здесь в Питере мне постоянно кажется, что тут и небо особенное, и облака не такие как у нас (какие-то более расплывчатые и живые), а теперь вот еще и вода морская совсем особая, не такая. Я стою на том самом месте, где любил стоять Петр I. Стоял, всматривался в даль, думал о чем-то о своем. Я тоже стою, всматриваюсь, думаю… Нет, не думаю. Мысли все отключила, отключила специально. Я не хочу думать, я хочу впитывать. Впитывать даль, небо, море, бесконечность… А ведь Петр I тоже, наверное не думал о делах, стоя тут, о делах надо думать в кабинете за конторкой. А тут надо просто впитывать и дышать, вдыхать Балтику, вдыхать ее простор…

Начинается дождь. Но мы уже около «Монплезира», в который у нас экскурсия. Начинающийся дождь и хорошо, и плохо. Хорошо, что начался он очень вовремя. Начнись он немного раньше, нам бы негде было укрыться, а так мы спрячемся во дворце. Плохо потому, что в дождь в «Монплезир» могут не пустить. Вся экспозиция музея подлинные старинные вещи. Излишняя сырость, заносимая на одежде и с проникающим воздухом для них пагубна. Дождь не сильный и начался только что, поэтому нас пустили. Может быть, сыграло свою роль и то, что мы группа заказная. Быстро заходим, надеваем бахилы. За нами плотно и тщательно прикрывают двойные двери.

По сути Монплезир – это квартира. Вот вам кухня (метров на двадцать, пожалуй), буфетная, кабинет, спальня, туалет (первый в России с проточным смывом, между прочим), комната секретаря, зал. Повсюду картины, фарфор, старинная мебель. Но ведь мебель-то эта и всё остальное не просто старинные. Ими пользовались Петр, Меньшиков, Екатерина… Вот огромный кубок, в который Петр наливал «штрафную» и подносил гостям. Вот массивный стол с такими же массивными стульями, за которым он обедал. Мебель гостиной, которая легко раздвигается для большого кол-ва гостей и также легко убирается, освобождая зал для танцев. Даже пол помнит как на нем отплясывали пьяненькие царские гости. Даже стены помнят гулкие шаги Петра, спешащего на прогулку. Как подумаешь об этом, становится не по себе. Слегка, как говорится, «колбасит».

Слово Монплезир означает «мое удовольствие». Название в самую точку! Он весь такой уютный и живой. Совсем живой. Ему и люди не нужны. Он сам по себе живет и сам по себе создает уют, уют прошедшего времени. Уходить не хочется. А на улице все еще капает дождь, правда, совсем потихоньку. Выходим под капельки. И неспешным шагом по «кирпичной брусчатке» монплезирского двора движемся дальше к фонтанам. Дождь всё сильней. Над головой ехидно громыхнул гром: «Ну, и?» А нам что. Нам ничего. Одеть дождевики! – Есть одеть дождевики! Гид спрашивает: «Все нормально? В автобус не пойдем?» «Нет!!!» — хором отвечаем мы. Потом позже в машине она нам скажет: «Я восхищаюсь вами. Обычно чуть капля капнет, все стонут: «Идемте в машину». Я говорю: «Ребята, купите дождевики, они дешевку стоят. Тут все так интересно! Вы молодые и здоровые. Что вам этот дождик!?», но они отказываются. А вы такие молодцы!!!» В ответ я подумала про себя: «Мы ж пилотная группа. Должность обязывает!»

Это чертовски весело гулять по аллеям парка под дождем! Капли дождя барабанят по капюшону дождевика, и их шуршание сливается с шумом фонтанных струй. Ты как будто окружен водой со всех сторон, погружен в ее стихию. Даже жаль, что дождь кончился так быстро.

Фонтаны-шутихи. Красивые, забавные, но не впечатлили. Поворачиваем к оранжерее. Ооо, опять в гору! Кажется спортсмены-лыжники называют такой склон «тягун» — длинный и довольно крутой. Бедные волонтеры. Правда, сказали, что подъем последний. Верим. Поднимаемся. Да! Оно того стоило. Какая красотища! Вот ведь просто грядочки под овощи всего лишь, но в таком месте и репка себя ананасом почувствует.

Кончилась наша петергофская экскурсия. Совсем не хочется отсюда уходить. Очень тянут к себе фонтаны и залив, аллеи Петергофа… Кстати, видела я на этих аллеях авто-гида на авто-экскурсии. Красотень конечно, едешь на электромобиле в тепле и под крышей, подъезжаешь к фонтанам, слушаешь запись лекции по данному объекту, но… НО лекция эта механически бездушная, гид «мертвый». Мне такого не надо. Я лучше под дождичком с живым человеком да по аллейке…

Едем на обед в «Романс-кафе». У входа четыре ступени. Хе. А без ступеней слабо было отыскать? Мальчишек наших безумно жалко. Они уже целый день таскали нас по песочным аллеям, умотались, а тут опять ступени. Невелика высота, но на усталость давит. Фу, слава Богу, на подмогу появились местные официанты/менеджеры. Обед ничего особенного: свекольный салат, щи, курица, и на десерт обычный бисквит… но рядом с бисквитом украшает блюдо чудесная живая малинина. Что-что, а эту малинку заценили все! Украшение всей трапезы!

После обеда решили вдарить по сувенирам. Нам выделяют всего двадцать минут! Как же это мало, когда перед глазами множество ларечков с морем магнитиков, сувениров и прочей всякой всячины. После набега на сувениры едем «домой» в Питер, но по дороге припоминаем Ирине Семеновне вчерашнее предложение продлевать маршрут на «до ужина» при условии, что водители располагают свободным временем. Располагают? Располагают. Ура. Итак, у нас есть дополнительные два часа. Куда потратим?

Едем в Николо-Богоявленский морской собор. Храм заложен при Елизавете I, освящен уже при Екатерине II. Очень уютный (не смотря на большие размеры), весь какой-то домашний. Подошла (подъехала) к святым останкам. Пытаюсь «собрать мысли в кучку», надо же о чем-то попросить, не часто выпадает такой случай. Но не о чем не думается, нахожусь в состоянии какой-то просветленности, почти прострации. Тогда изгоняю из мозгов остатки мыслей, впитываю-вдыхаю-втягиваю в себя это состояние просветленности, почти явственно ощущаю, что меня окутывает добрая и светлая аура. Я даже как бы вижу ее теплый золотисто-янтарный свет. И в таком состоянии мысленно прошу: «Пусть все будет по воле Твоя. Всегда и для всех». Мне и на самом деле не надо чего-то специального и особенного. Пусть все будет так как будет. Лишь бы «по воле Его, а не супротив». Ставим свечи и потихоньку движемся к выходу. Я стараюсь «закрепить на себе» светлый кокон золотистой ауры, сохранить его на подольше.

На выходе нас встречает колокольный перезвон. Это добрый знак. И вообще, вся церковь эта очень добрая. Даже вход в нее очень удобный и невысокий – большая плита высотой в одну ступень.

Находясь в своей этой прострации, я кое-что упустила из рассказа Ирины Семеновны о Николо-Богоявленском соборе, и только сейчас в Уфе прочитала, что это памятник архитектуры мирового значения. И что в советское время собор не закрывался, а до 22 декабря 1999 был кафедральным собором Санкт-Петербургской епархии. Потому-то и ощущается в нем такая теплота и доброта, просветленность. Это НАМОЛЕННОЕ место! Намоленное веками.

Далее сегодня наш путь к Ростральным колонам, к сфинксам. Почему-то не очень помню своего впечатления от колонн. Воистину, «большое видится на расстоянии». Вблизи оно меня не впечатлило. Но очень помнится лицо сфинкса, каким оно увиделось из окна машины. Отбитая бородка, полуулыбка. Загадочная? Нет, скорее задумчивая и чуть грустная. Скучает, наверное, он по своему Египту…

Подъехали к одной из колонн, вылезли из машины. Сначала задумали пройти пешочком от колонны до колонны, но дождик, сильный ветер, неудобная пешеходная проезже-колясочная часть погнали в машину и дальше в гостиницу. На сегодня, наверное, хватит. Нас ждут вкусный ужин и блаженство отдыха. А завтра? А завтра у нас Эрмитаж.

День четвертый, 27-е августа (Галина Николаевна, Анна Григорьевна)

Эрмитаж и несостоявшийся Невский. Ресторан «Чайковский»

Сегодня день Эрмитажа. Я слегка путаюсь в этом комплекте зданий. Который из них Эрмитаж как таковой? И почему с детства знакомый Зимний дворец то ли Эрмитаж, то ли нет? Потихоньку уясняю для себя: тот самый первый екатерининский Эрмитаж, этакий флигелек, место для уединения – это там где атланты. Зимний дворец тоже называется Эрмитажем потому, что он за главного в этом музейном комплексе, аж, из пяти зданий.

Пока Галина Николаевна пошла выяснять насчет входных билетов, мы поднимаемся к атлантам. Да, ничего себе флигелек, маленькое место для уединения. «Когда на сердце тяжесть и холодно в груди, к ступеням Эрмитажа ты в сумерках приди, где… атланты держат небо на каменных руках». Мы идем не к ступеням. Сбоку есть пандус-горка, уложенная «кирпичной» брусчаткой. Брусчатка не самая удобная вещь для колясок, да и горка довольно крутая, но мы ее одолели.. Атланты, конечно, хороши. Будучи сделанными из камня, они кажутся совершенно живыми. Так и ждешь какой-нибудь фразы громоподобного голоса. Говорят, если подержаться за большой палец атлантовой ноги и загадать желание, оно должно сбыться. Я проверить этого не могу. За атланта не держалась, желанья не загадывала. Но как знать… Может, и зря я этого не сделала… Кстати, входа в Эрмитаж со стороны атлантов нет. Вернее он есть, но закрыт.

Официальный вход со стороны Зимнего дворца. Спускаемся с горочки обратным путем и идем брать Зимний. Билеты наши как раз принесли.

Вот они — знаменитые черные ворота узорчатого литья (или ковки?), которые брали штурмом революционные матросы. Для нас они гостеприимно распахнуты. Заходим во внутренний двор. Меня немножко «морозит». Волнуюсь что ли? Здесь каждый даже не сантиметр, а миллиметр пропитан/напоен Историей. Немножко не по себе.

Ого! Вот эта очередь! Так в советское время в мавзолей не стояли! Очередь просто сумасшедшая. Длинная, извивающаяся и загибающаяся. В ней целый день стоять – не выстоять. А еще больше поразила фраза услышанная чуть позднее в помещении Зимнего на входе: «В связи с переполненностью здания Эрмитажа прием посетителей временно прекращается. На 20 минут». Не будь мы заказной группой, нам бы тут стоять не перестоять! Когда мы на приличной скорости проезжали мимо этих стоящих в очереди людей, я почувствовала себя человеком довольно блатным.

В Эрмитаже пропускная система, как на самолет. И металлоискатели, и досмотр личных вещей, и рентген для сумок. Ощущение : как будто бы ты входишь в большой сейф. Шмон основательный. После покушения на «Данаю» сюда даже воду минеральную проносить нельзя. Ну, так. Обыск мы прошли успешно. Теперь штурм парадной лестницы.

«Нормальные герои всегда идут в обход!» Оказывается, тут есть лифт и подъемник. Подъемник на первую, небольшую часть лестницы, ведущей к раздевалке. Очень удобная вещь. Зрительно это просто металлическая площадка, навещенная на перила, ее подымает небольшой электромеханизм. А дальше лифт, выходя из которого оказываешься наверху у начала (или может конца?) большой парадной лестницы. Короче, штурмом мы ее не брали, а тихонько объехали на лифте.

Начинается святая святых, иначе и не назовешь, – залы Зимнего дворца. Почему «святая святых»? Зимний дворец с младых ногтей (во всяком случаи для меня) и прекрасный музей, и символ царизма и царской власти, и революции, и всего того, что она принесла и унесла. Если бы его парадную лестницу «вживую» штурмовали столько раз сколько нам показывали во всех хрониках и кинофильмах, он бы, наверное, давно рухнул от такого количества революций.

Как давно я мечтала побывать во дворце! Большом дворце с тронным залом и залами для парадных приемов и танцев! Масштабность и великолепие Зимнего даже немного давит. Великолепие стен, дверей, мозаичных полов. Просто удивительно сколько различных оттенков есть у пород дерева, и как мастерски они могут быть выложены в различные орнаменты и узоры паркетов. А потолки! Какие они красивые! Разрисованы, как полотна картин, всевозможными сюжетными сценками, слегка вогнуты и украшены чудесной лепниной!

«Это не лепнина!» — слышу я голос гида. – «И потолки совершенно ровные! Это обман зрения. Все нарисовано с таким расчетом, чтобы создать иллюзию арочной архитектуры и лепнины». Ничего себе! Я «разеваю рот» и прошу Даньку поставить мою коляску «на дыбы», чтобы, откинувшись, получше рассмотреть это чудо. И так в каждом зале. Не знаешь куда поворачивать голову: расставленная вдоль стен красивая мебель, каменные чаши из драгоценных минералов, украшенные стены, мозаично-узорчатые полы, великолепные потолки с нарисованной, а как будто рельефной лепниной и арками. Данил чутко улавливает мои желания и поворачивает именно туда куда мне хочется повернуться что-то посмотреть. В каждом зале мы кружим, как пчела над клумбой, «встаем на дыбы», чтобы рассмотреть потолки, периодически отстаем от экскурсовода. Но она уже не очень нужна. Уже хочется не столько слушать (информация зашкалила, я уже почти ничего не запоминаю), сколько впитывать глазами, кожей, шестым и седьмым чувством. Впитывать, чтоб унести отсюда этот «медок» впечатлений, оставить в себе навсегда, и потом «лакомиться» потихоньку…

А ведь это все тут не главное. Главное картины. Это полотна величайших мастеров. Вот зал Леонардо да Винчи. Он писал не так уж и много. Говорят, в мире сохранилось лишь двенадцать его живописных работ. И две из них в Эрмитаже. Картины совсем небольшие. Почему-то думалось, что они гораздо больше. «Мадонна Литта» и «Мадонна Бенуа». Совсем маленькие полотна, «Мадонна Литта» как бы формата А3, как сейчас говорят. «Мадонна Бенуа» чуть больше. Но вот начинаешь всматриваться в картины и… больше ничего не видишь перед собой. Молодая женщина и малыш такие очаровательные, такие живые. Хочется глядеть и глядеть, не отрываясь, часами.

А там зал с работами Рафаэля. Тоже две и тоже довольно небольшие. «Мадонна Конестабиле» и «Святое семейство». Поразил взгляд обеих мадонн, да и Иосифа тоже. Они не смотрят на младенца, они смотрят в себя. Сходите в Эрмитаж, посмотрите сами. Во взгляде отрешенность, глубокая и печальная. Она уже все знает наперед? Все, что ждет ее ребенка? Знает заранее, но ничего не может поделать. Это страшно растить ребенка, как жертвенную овцу. Агнца… Нет, она не могла этого знать. Может быть, лишь предчувствовала. Но Рафаэль-то знал и вложил во взгляд не ее, а уже свою печать и тоску…

Мне сейчас не вспомнить, когда мы перешли из Зимнего в непосредственно Эрмитаж. Тот самый, который охраняют мужественные атланты. Просто тут оказалось на порядок больше картин. Вот это можно назвать картинной галереей. Зимний я бы так не назвала. Хотя и тут не одни только картины вызывают восхищение. Все те же прекрасные стены, полы и потолки. Часы «Павлин» «аглицской» работы. Необычные и интересные. Работа достойная Левши. Но картины притягивают к себе гораздо больше.

Знаменитая «Даная» обожженная и так до конца и не отреставрированная. Невозможно восстановить кисть великого Рембрандта. Это мог бы сделать только лишь сам Рембрандт. А пока реставраторы просто закрепили уцелевшие слои красок. Картину спасло, наверное, то, что настоящие мастера пишут свои работы послойно. Художник нарисовал женщину, а потом укрыл ее ноги покрывалом. Кислота разъела покрывало, но женщина осталась цела… Но в целом картина многое потеряла. Я сравнивала фотографии прежней Данаи и нынешней. Исчезла какая-то золотистая поволока загадочности. Жаль….

А вот и «Блудный сын». Говорят, это самая большая картина Рембрандта… Почему нам отведено так мало времени на Эрмитаж? Около каждой картины можно стоять часами, а экскурсовод постоянно торопит, предлагая пройти дальше. Так и тут. Только я замерла перед картиной. Не спеша, почти затаив дыхание, стала обводить взглядом фигуры людей, всматриваться в их лица, пытаясь прочесть эмоции, которые ими владеют… Как слышу: «А теперь пройдемте…» Ну, что ж пройдемте. Кстати, по всему Эрмитажу проходит выставка костюмов царской семьи. По залам «раскиданы» стеклянные шкафы с вечерними платьями, парадными мундирами, домашними халатами и салопами, детскими платьицами, туфельками, сапогами… Вроде бы ничего особенного одежда как одежда. Но ее носили люди, жившие прямо тут, в этом здании – во дворце.

«Веяние эпохи» — вычурная фраза, я вычурности не терплю, но тут от этих костюмов на самом деле веет эпохой. Эпохой давно ушедшей, но которую чрезмерно жаль…

Висячий сад вызвал какое-то смешанное чувство. Мне почему-то казалось, что он должен быть намного шикарнее. Я ждала буйства зелени и цветов, как в оранжерее. На деле он оказался в этом плане довольно бедненьким. Меня, наверное, запутало слово «висячий». Почему-то представлялось какое-то подобие веревочного висячего моста в горном ущелье, а на нем клумбы и цветущий кустарник. А сами веревки увиты плющом. На деле же это просто сад (паркового типа) расположенный на уровне второго этажа над помещением бывших конюшен и манежа. Ну, проще говоря, это сад на крыше. Мы видели его всего лишь из окна Эрмитажа, на ходу. Может поэтому он прошел как бы мимо сознания…

Экскурсия по Эрмитажу закончена. Экскурсовод попрощалась с нами. А мы перед уходом еще сбегали в египетский зал в гости к мумии. Фу, ерунда какая! После прекрасной живописи великих мастеров, после шикарных интерьеров дворцовых залов, этот египетский мне показался совсем неинтересным. Даже как-то и вспомнить/рассказать нечего. Ну, маленькие фигурки в шкафах, ну, большая фигура как бы изможденного человека (как ни странно, но это фараон) в другом шкафу. Ну, и? И даже не впечатляет тот факт, что им не одна тысяча лет и, что от них тоже должно веять эпохой, эпохой гораздо более древней. Ну, не мое это. Не мо-о-ё!..

Кстати, в одном из интервью директор Эрмитажа Пиотровский сказал, что самые благодарные посетители Эрмитажа – это дети 5-7 лет. Так как их рост позволяет им глубже осознать величие залов, их убранства, красоту всех экспонатов и картин. Взрослые с высоты своего роста многое теряют в своих впечатлениях. Возможно, мы потому были так поражены великолепием и величавостью Эрмитажа (и не только его, но и остальных дворцов Санкт-Петербурга), что на своих колясках как раз имеем рост 5-7-летнего ребенка… Забавно, в каждом положении есть свое преимущество.

А нас уже приглашают на выход. Опять проходим мимо длиннющей очереди у входа. Кажется, она стала еще длиннее. А нас ждет обед в ресторане «Чайковский». Еще одно историческое место. Ресторан расположен в полуподвальном помещении здания бывшего Императорского училища правоведения, в котором учился Чайковский и прочие чижики-пыжики. Да, именно так звали учеников этого училища из-за желтых обшлагов на зеленом мундире (внешний окрас похож на птичку чижика) и пыжиковую шапку. И само здание училища расположено на набережной реки Фонтанки. Когда узнаешь обо всем этом, иначе воспринимаешь знакомую с самого раннего детства прибаутку: «Чижик-пыжик где ты был?» Кстати по своему статусу это училище было уравнено с Царскосельским лицеем.

Вот одного не пойму: по адресу и по фотографиям в Интернете училище находится на набережной у воды. А я совсем не помню этого. Может быть, мы заходили со двора? Так сказать с тыла? И еще, если верить тому же Интернету, в настоящий момент в этом здании расположен Ленинградский областной суд. Это что? Ресторан в здании суда? Чудно как-то.

А ресторан необычный. В нем веет стариной. Но спуск очень неудобный. Крутая полуподвальная лестница, правда, небольшая. Арочные перекрытия и двери. Где-то тут по этому зданию ходил Чайковский. Интересно, что было в том зале, в котором мы обедали? Классная комната? Спальня? (Если тут были спальни).

Библиотека?… А кормят в «Чайковском» необыкновенно вкусно! Такого вкусного супа мы нигде не ели. Так и запомнился нам этот ресторан – неудобная лестница и чудесный суп.

После обеда нас ждет прогулка по Невскому. Мне почему-то страшно хочется на Невский. Туда, где прогуливались ВСЕ более или менее известные по истории личности. Этакая наслойка исторической пыли.

И еще, судя по фотографиям, он необычайно красив. Всё. Поели-попили, пора гулять по Невскому проспекту. Но пока мы обедали, стал накрапывать дождичек. Ну, авось, пока едем в машине, он перестанет. Так уже не раз бывало. Нет. Как раз пока ехали, он превратился в ливень. Все дружно говорят: «Домой!» А мне так хочется на Невский, что я бы и под дождем пошла. Впервой что ли? Взять хоть тот же Петергоф. Там гуляли под дождем и не задумывались. Но все опять говорят: «Домой-домой!», и я подчиняюсь желаниям большинства… Пока ехали до гостиницы, дождик перестал. Вылезаем из машины, дождь едва моросит. Обидно до слез…

День пятый, 28-е августа (Галина Николаевна и Анна Григорьевна)

Царское Село, Янтарная комната, ресторан «Флора», Невский проспект и Казанский собор

Сегодня у нас в программе Царское Село. С нами в машине едет Галина Николаевна. У нее совершенно своеобразная манера вести экскурсию. Она читает текст, очень театрально меняя интонацию, читает даже как бы на разные голоса. Ее слушаешь, как радиопостановку. Это очень интересно. Но в тоже время из-за этой «радиопостановочности» она как бы отделяется от экскурсантов, ставит между ними и собой стеклянную стенку. Вот пока мы ехали до Царского Села, она рассказала очень много интересного. Лично я слушала, чуть ли не раскрыв рот. Но… За всё это время она ни разу не обернулась и не посмотрела на нас.

Сидела рядом с водителем, смотрела в окно и необычайно красиво и интересно, изумительно поставленным голосом читала текст. А вот Ирина Семеновна постоянно поворачивалась к нам, когда что-то рассказывала. Ей нужен контакт, ей нужно видеть наши глаза и нашу реакцию. Ей не нужна стеклянная стеночка, ей нужен человек. Ой, я поняла! Одна из них рассказывала для себя, вторая для других. Кстати, уже дома в Уфе я прочитала в Интернете, что Галина Николаевна Пристенская (такая у нее фамилия) преподает риторику и сценическую речь, работала актрисой по озвучиванию, имеет собственную методическую программу по риторике, успешно апробированную на различных аудиториях. Вот откуда эта необычная манера вести экскурсию. (Мелькнула мысль: а может быть Галина Николаевна испытывала неловкость от общения с нами, такими «особенными», вот и возвела эту стеночку?)

Вот и Царское Село. Приехали. Так странно идти по улице и слышать: «Вон в том доме был Царскосельский лицей, вон там на втором этаже была спальня Пушкина». Поворачиваю голову: интересно как он там делал уроки, читал, потом шел гулять… Поворачиваю голову в другую сторону и вижу… гуляющего Пушкина! Да, именно так! Пушкина неспешным шагом прогуливающегося неподалеку от ворот Екатерининского дворца. Правда, высоковат он, пожалуй, для настоящего-то Пушкина. Тот, думается, пониже был. Или книги всё врут, и он и вправду был вот также высок и статен? Как знать… А почему бы не сфотографироваться с Александром Сергеевичем на фоне лицейских стен? Да, и «я там был, мед-пиво пил…» Щелкают затворы фотоаппаратов, и мы движемся дальше к Екатерининскому дворцу.

Потихоньку проходим через ворота… Боже, какое великолепие! Что-то такое голубо-бело-золотое. Словами не описать. Какое бы слово подобрать? Вот говорят «кипень сирени» – это когда ее много и вся она такая красивая и пышная. Вот и тут я бы сказала «кипень». «Дворцовая кипень». Пышнота и красота, голубая с белым и немного золотым. «Дворец называется Екатерининским, но вообще-то это дворец Елизаветы Петровны, при ней он и достраивался», — говорит гид. Я слегка ошалеваю. Вроде Екатерина Великая царствовала намного позже Елизаветы. И только потом понимаю — тут на меня подействовал «исторический штамп». Все настолько привыкли с словосочетанию Екатерина Великая, что совершенно забывается об еще одной Екатерине, жене Петра I, которая царствовала после его смерти и приходилась матушкой Елизавете Петровне. Хоть пробыла она на престоле всего два года и след ее в истории России в качестве царицы почти не заметен (ну, что поделаешь, не очень любила она заниматься политикой и государственными делами), но зато успела оставить, так сказать, след в архитектуре царских дворцово-парковых ансамблей Санкт-Петербурга. Дворец великолепен. Вот тут я бы хотела жить! (В дворцовых стенах Эрмитажа такого желания не возникало. Там больше ощущается музейность, отстраненность или отчужденность помещения)..

Кстати, о штампах. Спроси любого, в честь кого был назван город Екатеринбург? И каждый ответит: «В честь Екатерины II, конечно же». Но вот и нет! Этот город так назвал Петр в честь любимой жены еще в 1723 году, аж, за 39 лет до восшествия на престол Екатерины Великой.

Ну, а мы, налюбовавшись фасадом, заходим во внутрь Екатерининского дворца. У входа нам предлагают раздеться в раздевалке (во дворце жарко, тут, как и везде в остальных музейных комплексах, поддерживают довольно высокую температуру комфортную для старинных вещей) и обкатать колеса на ребристом резиновом коврике, дабы стряхнуть песок уличных дорожек. Тут во дворце все технически оснащено по последнему слову техники. И лифт для нас, и наушники. Залы дворца огромные, народу очень много. Чтобы группа услышала своего гида в этом легком гвалте, гиду необходимо постоянно напрягать голос, перекрикивая других людей. Это жутко неудобно. Групп много, гидов тоже. Они, как наседки, сбивают в стайки своих экскурсантов. Мы все въемся вокруг своего гида, как те же цыплята, пытаясь не отстать и не потеряться, а главное ни слова не упустить из ее рассказа. Последнее довольно сложно. Голоса эхом разлетаются по залам, звуки переплетаются между собой. И тут очень помогают наушники. Слова гида звучат «прямо у тебя в голове». Можно немного отстать, поворачивать направо-налево и не бояться потеряться. Хотя насчет потеряться тут разработана целая система. Пока местный дворцовый экскурсовод ведет свой рассказ, приглашая нас пройти из зала в зал, второй гид (уже наш собственный, прикрепленный к группе тур-агенством) идет замыкающим позади всех и отслеживает отбившихся от группы. И так не только в данном дворце, так на всех экскурсиях.

А мы идем из зала в зал. Несколько обеденных залов для придворных разного ранга. Парадные залы. Музыкальная гостиная с изумительной акустикой. Все комнаты проходные. Они расположены анфиладой, как бусины на одной нитке. И все оформлены в разном стиле. Зеленая гостиная, красная гостиная, комната «китайская шкатулка» (там все сплошь уставлено тончайшим китайским фарфором). А вот и знаменитая Янтарная комната. Ее даже называют «восьмое чудо света». Очень красивая, какая-то вся золотистая. В комнате множество народу. Из-за этого сложно что-либо разглядеть подробно. Но мы с Данькой протискиваемся поближе к золотисто-рыжей стене. Очень хочется потрогать ее рукой, но нельзя. За этим тут смотрят весьма строго! Фотографировать тоже нельзя, но мы все равно щелкнули пару раз из-под тишка.

Мы, это конечно же, Данил (Мы с ним на всех экскурсиях – единое целое!). Остальные наши тоже, по-моему, втихаря пощелкали. Очень хотелось задержаться здесь подольше и потщательнее все рассмотреть (сильно мешало обилие народа). Но долго нам никто здесь находиться не дал. Пригласили пройти дальше. Опять анфилада. Опять гостиные, кабинеты, столовые, залы для торжественных приемов и балов.

Меня никак не отпускало ощущение «присутствия». Присутствия тех прежних жильцов этого дома-дворца. Вот сейчас веселой стайкой выбегут из соседнего зала девушки-цесаревны. Вот неспешным шагом выплывет матушка-царица. А вот торопливо пробежит адъютант его императорского величества. Мне даже слышались их голоса. Недаром, говорят, что в старинных замках бывают привидения. Дом, которому много лет, впитывает в себя энергетику людей, когда-то живших в его стенах. Здесь в Екатерининском дворце такой энергетики немало.

А мы идем дальше. Любуемся убранством комнат, прекрасными картинами известных мастеров. Портретная комната. Здесь развешаны портреты великих князей и княжон, взрослых и детей – все они члены императорской фамилии. А вот комната, в которой развешаны портреты «смолянок» — воспитанниц Смольного института…

Анфилада закончилась. Нас вывели к лифту. Сдаем наушники. Очень удобная вещь. Подобные наушники я заметила еще в Эрмитаже, немного позавидовав тем иностранцам, которые там с ними ходили.

Спускаемся на лифте вниз, одеваемся, выходим. А вот интересно. Вся экскурсия проходила по второму этажу.

Ведь так? Лифт нас туда поднимал, а после спускал. Возникает вопрос: а что у них на первом этаже? Нам показали парадную часть дворца, бальные залы и гостиные. А где спальни, уединенные кабинеты? Где гардеробные? Где комнаты обслуги? Может как раз на первом этаже? Или где?

Выходим из дворца. Перед носом ларек с сувенирами. Ну, как пройти мимо? У меня уже входит в традицию в каждом музее покупать альбомчик, набор открыток, книжечку… Купили альбомчик и вперед. Сейчас мы прогуляемся по аллеям Екатерининского парка.

Кругом такой простор! Бесконечные луга, красивейшие клумбы, беседки, интереснейшая Камеронова галерея для летних прогулок и философских бесед, грот – садовый павильон. Жили же люди, а! Такую дачу иметь!!!

Проходим мимо беседки, в которой Капитанская дочка Маша просила у Екатерины II милости для своего жениха. Оказывается, Пушкин описал вполне конкретную беседку, которая существует по сей день и которую можно даже сфотографировать. Как все переплелось: история, вымысел, литературные герои и реальные исторические личности, и даже беседки и лужайки…

О! Какая клумба! Множество (не помню конкретно сколько, цифру озвучили, но я не помню) видов душистого табака и еще каких-то не менее душистых цветов. Аромат, исходящий от клумбы, чувствуется за несколько метров. А когда стоишь рядом с клумбой, даже слегка кружится голова.

Чем больше я пишу про нашу поездку в Санкт-Петербург, тем больше понимаю, что невозможно описать те чувства, которые испытывались, те эмоции, которые перехлестывали. Не подобрать тех слов, чтобы описать идущий из глубины души восторг, очарование старины, преклонение перед работами мастера Есть у Лескова роман «Очарованный странник». Книга совсем не о том, и не к месту ее вспоминать. Но вот само словосочетание «очарованный странник» как нельзя лучше подходит к нам тамошним, питерским. Мы все, как очарованные странники, ходили по дворцам, храмам и паркам, впитывая энергетику города-сказки, его очарование…

Лирическое отступление закончено. Мы как раз подошли к выходу из парка. Сейчас еще раз пройдемся мимо лицея и в машину. Нас ждет обед в ресторане «Флора». После вчерашнего «Чайковского» и его крутоватой лестницы мы слегка опасаемся: каким будет вход у «Флоры»? Лестница, конечно, присутствует, но совсем небольшая и мальчики-официанты вышли, помогли. Спасибо им! А обед совсем не запомнился. Вкусный, конечно, но без неожиданностей. А зал уютный. Немного темноватый, но эта темноватость как раз и придает уют. Вот только я не поняла почему «Флора»? Изобилия растений я там не припоминаю, в интерьерном оформлении ничего зеленого тоже не было.

Пока едем из Царского Села в Питер, договариваемся зарулить к Невскому и скомпенсировать вчерашнюю неудачу. Благо погода сегодня к нам благосклонна. Подъезжаем. Высаживаемся у Казанского собора. Он расположен на углу Невского и еще кого-то. Казанский собор оказывается такой монументальный!

Огромные колонны по типу древнеримских, раскинутые крылья здания с теми же колоннами. Колонны такого большого размера, что когда проходишь между ними, кажешься себе какой-то букашкой. Только как-то не вяжется подобная архитектура с нашим привычным понятием о православном храме. Это скорее древнеримский храм, чем православный. Но тем не менее этот храм именно православный. И даже не просто храм, а кафедральный собор, т.е. попросту говоря, храм главный в этом городе, и даже во всей области. В нем находится чтимый список чудотворной иконы Божьей Матери Казанской. Именно для хранения этого образа и был построен Казанский собор. Там же исторически хранятся ключи от взятых городов и другие военные трофеи (знамена французской наполеоновской армии и пр). Там был похоронен фельдмаршал Кутузов.

Всего во второй раз в жизни вижу такой не канонически православной архитектуры, а какой-то римскоподобный храм. И оба они расположены в Санкт-Петербурге. Первым был Исакиевский собор. Тот тоже с колоннами и внешне не похож на православный храм. Подобный стиль архитектуры называется ампир, и этот стиль был создан для подчеркивания и воплощения идеи могущества власти и государства, наличия сильной армии. Вот все понимаю. И стиль и вправду поражает воображение и роль свою (величия власти, могущества армии) выполняет отлично. Но только он не для православных храмов! Мне скажут: «Что ж тебе и Казанский собор не понравился?» Понравился, очень! Красив необыкновенно, как-то монументально красив. Но это не православный храм, да простит меня Воронихин, создавший эту красоту. Это, возможно, триумфальная арка, возможно языческий храм Древнего Рима, ну, или что-то иное тоже красивое и величественное, но… Кстати, Исакий, не смотря на свою подобную же монументальность, намного ближе к облику православного храма. (Всё это мое сугубо личное мнение).

Проходим «сквозь» колонны храма, выходим на Невский проспект. Идем неспешным шагом по его солнечной стороне. В излучине крыльев Казанского собора разбит замечательный сквер. Луг, лавочки, на лавочках полно народу. Страшно захотелось присоединиться к ним. Посидеть, зажмурившись, под нежарким августовским солнышком. Идем вдоль проспекта. Огибаем квартал и возвращаемся к собору. На более длительную прогулку у нас нет времени. Ну, вот и сбылась мечта побродить по Невскому, по местам, где гуляли Пушкин, Гоголь…

Невский красив, мне очень понравился. Я бы еще погуляла по нему. Прошлась подольше и подальше. Только лично мне там очень мешали машины. Идут сплошным потоком мимо тебя, как по обычному проспекту. А под колесами старинная брусчатка. Это же наглость так по ней раскатывать! Я думала на Невском сделана пешеходная зона типа как на Арбате. Почему бы нет?

Кстати говоря, Невский никаким боком не выходит на Неву. И назван Невским не в честь реки, а в честь Александро-Невской Лавры. Просто потому что идет от Адмиралтейства до Александро-Невской Лавры, соединяет их между собой. Прежде он так и назывался дорогой к Невскому монастырю. Так что тот, кто ищет невских вод у просторов проспекта, глубоко ошибается.

Возвращаемся к Казанскому собору. Идем в сторону машины. Вновь проходим через колоннаду собора. Еще раз дивимся его монументальности. Я поняла! Я разобралась почему я так упорно отказываюсь воспринимать Казанский собор, как православный храм. Он не вызывает никакого душевного трепета, какой должно испытывать перед храмом. Лишь уважение и восхищение его монументальность. Ни более того.

А вот вовнутрь собора мы не попали. Не смотря на то, что Казанский собор является кафедральным, вход в него не оборудован ни пандусом, ни подъемником. А лестница там довольно высокая. Можно было, конечно, воспользоваться помощью волонтеров, но как-то решили сэкономить их силы, словно бы предчувствовали какое испытание ждет их завтра.

День шестой, 29-е августа (Ирина Семеновна)

Государственный Русский музей (Михайловский дворец), ресторан «Михайловский», Спас-На-Крови Летний сад, дворцовая набережная. На Неве

Сегодня мы едем в Русский Музей. это крупнейший в мире музей русского искусства. Нас ждут Брюллов, Айвазовский, Куинджи, Репин…Но оказалось, что прийти к ним в гости не так-то просто. Нет, сначала ничего, так сказать, не предвещало. Мы зашли во двор Михайловского дворца. Архитектура, ее массивность и великолепие, как всегда за эти дни восхитила и поразила. У главного входа мы поднимались не по ступеням, а по пандусу, предназначенному для вельможных карет. Забавно ощутить себя княжеской каретой, проехать «по ее следам». Далее входим в музей и… И по беспокойству и волнению нашей Ирины Семеновны понимаем, что что-то не так. Что именно? Ага, ну конечно. Подъемники на ремонте. Теперь нам либо отказываться от экскурсии по Русскому музею, либо подниматься по лестнице с помощью живой физической силы. А лестница та, я вам скажу…! Сказать большая и высокая, это ничего не сказать. Она огромная!

Правда, одновременно и очень красивая. Гранитные ступени вздымаются ввысь, дважды прерываются небольшими площадками и где-то на середине пути расходятся вправо и влево, белые ажурные перила с поручнями красного дерева. В путеводителе прочитала: «Необыкновенной красоты лестница зовет подняться. Она поражает своей грациозной красотой». А нас она также поразила своей высотой. Вожделенный второй этаж находился примерно на уровне третьего этажа обычного лестничного исчисления. Ой, спасибо нашим мальчишкам не единожды преодолевшим эту «зовущую» лестницу! И хотя охранники музея активно помогали, все равно основная работа и основная тяжесть легла на наших замечательных волонтеров.

Ну, вот мы и наверху. Впереди залы с чудесными картинами. Где еще одновременно можно увидеть столько картин стольких известнейших мастеров!? Раздел древнерусского искусства. Иконы, Андрей Рублев, Дмитрий Солунский, … А вот такие знакомые по журналам «Борис и Глеб» Солунского…

Очень знакомые по вклейкам в учебники и альбомам по искусству работы Федора Рокотова, Владимира Боровиковского, Ореста Кипренского, Алексея Венецианова, Алексея Саврасова, Николая Ге, Ивана Шишкина, Василия Сурикова, Виктора Васнецова, Ивана Крамского, Василия Перова, Исаака Левитана, Валентина Серова, Бориса Кустодиева… Да, просто невозможно вспомнить и перечислить всех!

Вот «Последний день Помпеи» Карла Брюллова. Какая картина! Как выписан каждый отдельный персонаж! Это выражение ужаса на лицах, это отчаяние в глазах. Почувствовала себя как бы среди этих людей. Мороз по коже. Нет, не хотела бы!

Айвазовский. Рядом висят «Девятый вал» и «Волна». Не смотря на известность «Девятого вала», мне «Волна» понравилась больше. Как там выписана водичка! Эти пузырики морской пены. Слышно как они шипят на волне! А сама волна прямо вот сейчас так и плеснет с картины на пол! Чудо…

Куинджи. «Лунная ночь на Днепре». Это что-то невероятное! Черное на черном… Как написано!? Кто ж поверит, что на черном фоне можно написать серебряно-черную луну!? Полотно словно подсвечивается изнутри. Даже не изнутри, а как бы сзади. Не зря некоторые посетители первой выставки картины заглядывали за полотно, пытаясь выяснить нет ли там лампы…

Васнецов. «Витязь на распутье». Вот хоть и не видно лица витязя, но по всему облику всадника остро чувствуется какие тяжкие думы его гнетут, как сложно ему сделать свой выбор. Куда податься? А тут еще и черепушка человеческая, что лежит возле камня, явно очень смущает. Надо быть большим мастером, чтобы не показав лица человека, не написав его эмоций, одним лишь обрисом контура тела так точно передать все его чувства!

Репин. «Торжественное заседание Государственного совета». Монументальнейшая картина! Все члены Государственного совета (а их там около сотни) написаны в полнейшем портретном сходстве. Картина огромная, под нее отведен отдельный зал. И когда стоишь у входа в него, вообще кажется, что видишь не картину, а реальных живых людей. Как в детской игрушке «Волшебное окошко». У меня когда-то была такая.

Впечатления переполняют. Живопись как бы пропитала весь организм. Больше не замечается ничего. Уже даже не помню как спускались вниз по лестнице. Помню только улыбку Ирины Семеновны, хитрый прищур ее глаз и, словно бы, слышу ее слова: «Ну, что? Не жалеете, что я таки настояла на том, чтобы мы поднялись наверх?» и мой восторженный полушепот: «Нет!!!»

Пора на обед. В ресторан «Михайловский», который находится тут же рядышком и «Михайловским» назван не зря. Ибо как бы входит в музейный комплекс Государственного Русского музея и расположен в этом же здании в выставочном комплексе Бенуа. Ресторан большой, удобный. На входе чудесный пандус.

Высоченные потолки. Огромный зал. Круглые столы (нигде больше в Питере не видела круглых столов). Столы большие, человек на восемь. На столах свечи (кстати, в «Романс-кафе» на столиках тоже были свечи). Не смотря на то, что зал очень большой, он весь какой-то неимоверно уютный. Так и представляется, как тут между столиков прохаживались дамы в широкополых шляпах и господа в котелках. И кухня там замечательная, покормили очень вкусно. После обеда, пока пережидали дождь, мы с Даниилом успели заскочить в соседний зал на выставку «Портреты царской семьи». Множество портретов и портретиков, от больших до самых маленьких, и парадно-мундирных, и бытовых зарисовочных. Вся выставка очень интересно оформлена интерьерно: ширмочки, столики. Так и хочется бесконечно бродить между ними, вглядываться в лица, потеряться во времени… Но во времени теряться нельзя, иначе потеряют нас. И мы, бегом пролистнув галерею портретов, возвращаемся обратно к выходу.

А на улице уже не капает. Даже, кажется, солнышко собирается выйти. Выходим из Михайловского, поворачиваем. Взгляд ловит панораму с красивейшим храмом. Это Спас-на-Крови. Храм поставленный на месте покушения на Александра II, покушения со смертельным исходом. А ведь смерти могло и не быть, если бы после первой брошенной бомбы государь струсил и, махнув рукой на все и всех, умчался с места происшествия. Но он сделал совсем другое. Он, встревоженный тем, что после первого взрыва были ранены люди, сам вышел из кареты посмотреть как они там. И… получил вторую бомбу прямо под ноги. Вот вам и цари кровопийцы, жестоковыйные и немилосердные. Будь он жестокосердным кровопивцем, надо было бы ему так рисковать, проявляя участие к раненым? Да он уехал бы, не оглянувшись.

На месте покушения была возведена часовня. Затем здесь построили храм. А кусочек брусчатки, обагренный кровью царя, обнесли оградкой и установили сень. (Если честно, я сама не очень знаю что это такое. Как бы мини часовня внутри храма). По удобному пандусу заходим в храм. Вот это да! Везде одна мозаика!

Мозаичные лики смотрят на вас с куполов, со стен, с поддерживающих своды колонн. Все внутреннее убранство, вся облицовка, все вокруг — в технике мозаики. Мозаичны и иконы, и пространства между ними. Во всем храме нет ни одного кусочка без мозаики. Все сплошняком мозаика! Изумительно красиво!!!

Подошли к сени. Ощущение, что стоишь у могилы усопшего. Помолчали немного… Еще раз обошли весь храм, всю эту красоту. Данил поставил меня «на дыбы», чтобы мне были виднее лики святых смотрящих с куполов, и вновь обошел весь храм. Спасибо Даньке! Без него я бы многого не смогла по настоящему увидеть в этой поездке!!!…

Теперь наш путь лежит к Летнему саду. Он совсем неподалеку от храма. Оглядываюсь. Снаружи храм Спаса-на-Крови напоминает игрушку и очень похож на собор Василия Блаженного. Вот бывают пряничные домики, а это пряничный храм. Даже цветовая гамма какая-то пряничная. Вкусный и светлый храм, какой-то очень добрый, хоть и поставлен по такому недоброму поводу…

Летний сад… Вот она, решетка с кованными розами, так любимая Ахматовой. «Я к розам хочу, в тот единственный сад, где лучшая в мире стоит из оград». А может я ошибаюсь, и Ахматовская ограда была потом, при выходе на Неву. Пока другая, не менее красивая. Не помню, жаль… Вход в Летний сад, как в музей: около ворот турникет, платные входные билеты. Заходим. Турникет, как машина времени, «пропускает» нас в прошлое. Вот здесь проводились балы, устраивались гуляния для дворянских семей, активно протекала придворная жизнь. Ага, сюда и Евгения Онегина француз-гувернер «гулять водил» («Слегка за шалости бранил и в Летний сад гулять водил»). Как давно мне хотелось побродить онегискими тропами-аллеями… (Здесь же часто гуляли Пушкин, Крылов, Жуковский, Гончаров, Чайковский, Блок, Ахматова и многие-многие-многие…) Прежде здесь разрешалось находиться только прилично одетой публике. Надеюсь, соответствую.

Лебединая чета и с ними утки, еще кто-то. Птички, конечно, современные им триста лет не протянуть, но пруд лебединый заложен еще при Петре и при Петре тут точно также плавали лебеди. Жалко не догадались стянуть в ресторане хлебца для них.

Поворачиваем к Лебяжье канавке. Лебяжья канавка – искусственный канал по краю парка – вырыт также при Петре. Говорят, аллея идущая вдоль него – аллея влюбленных. Она им приносит счастье. А нам она принесла дождь! Он как раз закапал, когда мы шли по ней. Но что нам дождь! Мы с ним уже не раз встречались в этом городе. Накинули дождевики и дальше по аллеям, словно бы все глубже погружаясь в прошлое …

Вообще весь Летний сад – детище Петра I. Им задуман, при нем спланирован и заложен, при нем были закуплены почти все скульптуры, сооружены фонтаны. Мне никак не вспомнить у какого из фонтанов мы побывали сначала, у какого потом, в какой очередности проходили перед глазами статуи и бюсты, пруды и боскеты. И уже не рассказать и не описать каждый в отдельности. Сплошно чредой проходят они в памяти…

Скульптуры. Старинные итальянские скульптуры мастеров венецианской школы.. Завезенные сюда еще Петром и при Петре же возмущавшие своей наготой консерваторов дворян. Скульптур, говорят, осталось намного меньше чем прежде. Всего около девяноста из более чем двухсот, но и те, что остались, поражают. Они живые! Их можно обходить с разных сторон, и они будут казаться совсем другими, совершенно новыми. Герои античной мифологии и аллегоричные изображения природных явлений и отвлечённых понятий, бюсты императоров и полководцев. Александр Македонский, Юлий Цезарь, император Траян, Нереида, Аполлон, Терпсихора «Ночь», «Полдень», «Утро», «Закат», «Навигация», «Астрономия», «Мир и изобилие». И совершенно нереальные «Амур и Психея». Так и стоят перед глазами у самой Лебяжьей канавки.

Ууууу! «Обломили»! Статуи оказывается все копии, причем копии современные. Выполнены из искусственного мрамора – натуральной мраморной крошки и полимеров. Настоящие статуи давно «растащили» дворцы и музеи. Ну, вообще-то, верно. Для сохранности статуй такой редкости и ценности (!) пришлось бы Летний сад накрывать куполом и приставлять целую роту охранников. Но все равно жаль, что лишь копии.

Кстати знаменитая по кинофильмам Венера Таврическая, что стоит сейчас в Эрмитаже. Та самая, про которую говорили: «Кто бабе руки обломал? У кого ее руки найду, ноги обломаю!» Вот она прежде стояла в Летнем саду. Петр ею очень дорожил и приставил даже особую охрану.

А мы продолжаем гулять. Здесь красивейшие боскеты. Этакие уединенные кусочки парка отделенные когда увитыми ветвями арками-решетками, когда просто плотно посаженными деревьями. Короче такие местечки-уголки в парке, где можно отдохнуть, подумать в тишине и одиночестве. Боскет «Французский партер», боскет «Менажерийный пруд» (с действительно замечательно красивым прудом и павильончиком около него), боскет «Крестовое гульбище» (зеленый коридор с полукруглым потолком), боскет «Зеленые кабинеты»…

Фонтаны. Еще одна песня Летнего сада. Это были первые фонтаны в России. «Пирамида», «Царицын», «Коронный», «Гербовый»… У каждого свое название. У каждого своя красота. «Коронный» – настоящая водяная корона из струй. «Пирамида» – многоступенчатый и остроконечный каскад обильных водяных потоков. Его шуршание слышно на расстоянии. Мне он нравится более всего. Говорят, на текущую воду можно смотреть бесконечно. По-настоящему это осознается около «Пирамиды». Вот так бесконечно я бы на него смотрела и смотрела, приходила бы каждый день… (А то и вовсе рядом бы раскладушечку поставила)

Мы дошли до ахматовской решетки. Экскурсия-прогулка по Летнему саду закончена. Выходим. Напротив Нева. Решаем немного постоять у воды. Переходим брусчатку набережной, чтобы оказаться поближе к реке.

Поворачиваю голову – налево длинная Дворцовая набережная, хорошо виден Зимний и весь эрмитажный комплекс. С Невы веет свежестью и влагой, а за спиной между нами и Летним садом… поток машин. Он довольно-таки мешает любоваться панорамой Невы. Для меня дико как-то, что мимо дворцов, мимо музейной решетки Летнего сада по древней брусчатке катят современные автомобили. Мне это мешает. Я еще не успела «вынырнуть» из прошлого. Мне ближе был бы перестук копыт и каретных колес… А еще лучше просто бы послушать плеск невской воды…

День седьмой, 30-е августа (Ирина Семеновна, Анна Григорьевна)

Кронштадт. Подводный тоннель. Итальянский пруд и Макаровская улица, рыбка колюшка, Петровский парк и памятник Петру, Макаровский мост, памятник Макарову, Морской Никольский собор

День последний, но от этого не менее насыщенный. Сегодня мы в Кронштадт. Дорога туда длинная, но я этому даже радуюсь – Ирина Семеновна успеет побольше рассказать всего интересного. И она действительно рассказывает, рассказывает, а мы слушаем, слушаем. Кронштадт – это остров, и большая часть пути идет по дамбе. Здорово! Едешь как будто бы по очень длинному мосту. По обе стороны от тебя вода-вода… периодически попадаются искусственные островки. (Сооружены довольно оригинально – на лед завозились бревна и камни, делался деревянный короб и закладывался камнями, сооружение собственной тяжестью ломало лед, оседало, далее процедура повторялась.) Эти островки также как и Кронштадт имеют свое стратегическое значение, на них прежде были форты. А мы продолжаем свой путь по дамбе. Ирина Семеновна рассказывает историю ее создания, потом неожиданно предлагает: «А давайте прокатимся по тоннелю!» Оказывается в Кронштадт можно ехать еще и под водой. Въезжаем в тоннель. Он очень плавно уходит вниз, плавно и как-то даже незаметно. Слышу: «Мы едем на глубине 28 метров, над нами сейчас толща воды и, даже, возможно плывет какой-то корабль». Мне немножко не по себе. Я стараюсь не думать про эту толщу. Проезжаем по тоннелю и как-то незаметно выкатываем на поверхность. Разворачиваемся и… едем опять в сторону тоннеля. Оказывается нам он не по пути, нас просто по нему прокатили для остроты ощущений. И чтобы вернуться на свою дорогу, мы сейчас будем его «ощущать» опять. Теперь, когда знаешь его глубину и масштаб, все чувствуется совсем иначе. И нервы щекочет по настоящему. Но Ирина Семеновна уверяет, что по всему тоннелю расположены наисовременнейшие датчики, и они строго отслеживают малейшие изменения в тоннеле.

Вот мы и в Кронштадте. Едем по его тихим улочкам, и у меня как-то сразу возникло ощущение умиротворенности и уюта. Вроде бы военный городок не должен вызывать таких чувств. Однако же…

А мы подъезжаем к Итальянскому пруду. Итальянский пруд является частью Купеческой гавани Кронштадта и использовался для зимней стоянки кораблей. Вот сюда заходили старинные парусные суда. Вон там стоит портовый кран оставшийся еще с тех времен. С его помощью снимали на зиму, а потом вновь устанавливали корабельные мачты. Слова Ирины Семеновны о том, что мачты снимают на зиму, для меня было открытием. Я думала их устанавливают однажды и навсегда. На берегу видны старинные небольшие пушечки. «Пушки с пристани палят, кораблю пристать велят». Это именно про него, про Итальянский пруд писал Пушкин. Похоже они и нам пристать велят. Наши автобусы останавливаются, и мы начинаем нашу пешую прогулку по Кронштадту.

Кстати около Итальянского пруда вдруг совершенно по-новому прочитался «Царь Салтан». Если именно эти пушки велят пристать кораблям царя Салтана, то может быть Кронштадт и есть тот таинственный остров, который прежде был необжитый и холодный, а потом по мановенью волшебства на нем выросли хоромы князя Гвидона? Или Кронштадт это остров Буян? Все ж таки военный городок и название как бы подходящее. Ну, а царство самого Салтана – это получается град Петров. Нафантазировала? И да, и нет. Очень уж все как-то сходится…

Ну, а мы идем к нулевой отметке. Никогда особо не вникала в смысл выражений «выше уровня моря», «ниже уровня моря»…, а вот он передо мной самый что ни на есть уровень моря. Нулевая отметка всех российских высот. Находится на устое (проще говоря, опоре) Синего моста обводного канала. Это всего лишь водомер, рейка с делениями, но зовется очень красиво – футшток. От слова веет чем-то романтичным, какими-то дальними странами, ну прямо как от повестей Александра Грина. Кстати, именно от этой нулевой отметки отмерялись уровни всех петербургских наводнений. Кронштадтский футшток знаменит. Он закрепляет нулевую отметку высоты в Балтийской системе высот, он один из старейших в системе уровневых постов Мирового океана и по нему производятся измерения абсолютных высот и глубин по всему бывшему Советскому Союзу. Такое большое значение, а внешне… Я бы и не заметила, если б не сказали. Ирина Семеновна предлагает оглянуться и показывает на маленькую очень изящную и какую-то веселую башенку – это павильон с мареографом. Там внутри самопишущий прибор, который непрерывно регистрирует уровень воды относительно нулевой отметки футштока, отмечая все колебания, все приливы и отливы, все водяные капризы.

Здесь же рядом с футштоком памятник блокадной рыбке колюшке. Это совсем маленькая рыбка, около четырех сантиметров. Есть ее невозможно. Вместо чешуи у нее панцирь, а на спине и на брюхе шипы. Но во время блокады, когда есть попросту было нечего, кронштадтцы перемалывали этих рыбешек, а потом варили уху из рыбной муки и жарили рыбные котлеты. Не думаю, что это вкусно, но тогда казалось деликатесом. И для многих это было единственным спасением от голодной смерти. У меня в горле перехватывает, когда подумаю об этом. «Но до сих пор звучит хвала блокадной маленькой рыбешке, что людям выжить помогла». Эти слова выбиты на памятной доске на стене Обводного канала здесь же у Синего моста вблизи от футштока. Рядом с доской сам памятник: металлическая морская волна словно бы выплескивающаяся из стены канала и на гребне этой волны три маленькие серебристые рыбешки…

Идем дальше гулять вдоль Итальянского пруда. Идем мимо дворца А.Д.Меньшикова (он был первым губернатором Кронштадта) или Итальянского дворца. Сей дворец внешне (про внутри ничего не скажу – не была, не знаю) меня совсем не впечатлил. Я почему-то думала, что богач и транжира Меньшиков построит нечто более шикарное и грандиозное. Может быть его переделывали? Ведь после Меньшикова дворец отдали в казну, и там поочередно находилось несколько военно-морских учебных заведений. Ну, а сейчас там какая-то мешанина учреждений, как и во многих других местах.

Перед Итальянским дворцом Меньшикова памятник П.К.Пахтусову, русскому гидрографу и мореплавателю, известному полярному исследователю. Подходим ближе. Симпатичное лицо, открытый взгляд. Внизу на гранях гранитного пьедестала большими буквами написано: «Труд. Польза. Отвага». Это был девиз мореплавателя. По словам Ирины Семеновны Пахтусов не зря стоит именно тут. Он выпускник Штурманского училища, располагавшегося в то время в Итальянском дворце. Смотрю на даты жизни Пахтусова. 1800-1835 гг. Так мало жил, а так много успел…

Немного дальше памятник И.К.Айвазовскому. Здесь в Кронштадте Айвазовский «начинал быть» художником-маринистом. В Питере, пока учился, получил свои первые награды. Айвазовский не рисовал море с натуры. Такие большие полотна невозможно таскать на пленер. Он делал небольшие зарисовки и потом в мастерской писал свои картины по памяти и с помощью зарисовок. У него была потрясающая зрительная и эмоциональная память. Вспомнилась его «Волна». Такую потрясающую воду, вспененную шипящими пузыриками невозможно написать по памяти, как впрочем и с натуры тоже…

Рядом с памятником Айвазовскому камень, привезенный с его родины, из города Феодосия. Кронштадт и Феодосия – города-побратимы. И камень установлен в честь этого побратимства.

Незаметно дошли до конца Итальянского пруда. (Кстати, посмотрела на карте, пруд совершенно ровненько четырехугольный). И оказались около одного интересного моста. Мы своим прогулочным шагом дошли до Петровского канала и подошли к Доковскому мосту. Этот мост разводной. Только он не встает на дыбы, как мы привыкли видеть на питерских картинках, а отводится в сторону. Жаль, что никакого корабля там случайно мимо не проплывало, и мы были лишены этого зрелища.

Вот интересно. На прежних экскурсиях, когда мы гуляли по Царскому Селу, Петергофу или где-то в Питере, я всегда ощущала какой-то трепет погружения в старину. В Кронштадте такого чувства не было. В Кронштадте было чувство, что я просто живу в той старине, давно в нее погрузившись, и принимая ту эпоху, как естественное состояние. О каком трепете в этом случае может идти речь? Может быть поэтому, может быть еще почему-то, но Кронштадт мне роднее и милее всех. Про него даже не скажешь дух захватило от восторга. Это скорее находишься, погрузившись вовнутрь этого восторга. Ведь восторг, перехлестнув через максимум, уже давно теплым чувством разливается внутри тебя…

Не доходя до Доковского моста, Ирина Семеновна предложила обратить внимание на небольшой барельеф, установленный как бы в глубине улицы. Памятный знак в честь 150-летия установления дружественных отношений между Россией и Японией. Этакая поставленная на боковую грань толстая гранитная плита на небольшом постаменте. А на плите длинный текст, где с чисто японской обстоятельностью изложена история начала развития дипломатических отношений между двумя странами. Меня памятник совсем не впечатлил. Честно говоря, подошла к нему поближе только из вежливости.

А вот за Доковским мостом наш путь идет на Петровскую пристань в Петровский парк. Совсем не верится, что когда-то на его месте было обширное болото. Сюда просто натаскали выкопанную землю пока строили Петровский док. Совместили приятное с полезным: и землю нашли куда девать, и болото осушили. Тут, как и во многом другом, Петр продумал все гениально. Он вообще «ум имел ясный и светлый во всем»! Чего стоит его запрет на строительство каменных домов по всей России. Каменных дел мастера остались без работы, и потекли в Питер со всей страны лучшие умельцы, и «возвели град каменный величавый». А как гениально он решил проблему с обучением кадров! Разрешил иностранцам работать у нас только при условии, что будут иметь российских учеников. И всего делов-то! А появились русские специалисты.

В центре Петровского парка памятник Петру I. Вот на этом памятнике он величав и статен, как и положено быть государю. Стоит лицом к воде, как бы встречая и провожая корабли, вглядывается в даль моря. Под ногами растоптанный и попранный вражеский флаг. Таким и должен быть настоящий государь! И пусть скульптор несколько изменил фигуру и внешность Петра, весьма польстив ему при этом, на памятнике Петр таков, каким ему и должно быть.

Эх, вот они реалии нового времени. Большая часть площади для гулянья, подходы к Петровской пристани заняли киоски с сувенирами и прочими подарочными товарами. А парк хорош! Много раскидистых больших и тенистых деревьев, клумбы с цветами, большая площадь для гуляний. И все это на берегу моря! Мечта, а не парк! Говорят, раньше он был разделен на две части, и смотрители сортировали посетителей по сословному принципу на «простолюдинов» и «благородных».

Ну, а мы, как я понимаю, относимся к третьему сословию, сословию туристов-экскурсантов и, как и подобает их представителям, мы азартно накинулись на все ларечки-палаточки стоящие тут. Купить особо ничего не купили, но оторваться от созерцания обильного выбора сувенирной продукции было очень сложно. Ирина Семеновна даже стала нервничать и говорить, что, видимо, мы сегодня больше никуда не попадем, а так и останемся здесь у ларьков. Но вот народ напокупался, налюбовался и очень довольный стал подтягиваться к выходу, к ожидавшей нас там Ирине Семеновне. Лично я уносила из парка сувенирные пряники с надписью «Петр», набор чудных сувенирных рюмок с картинками Кронштадта на бочку, радостное возбуждение праздника и легкую зависть к кронштадтским жителям, которые могут гулять в этом парке, когда захотят.

А наш путь лежит к Морскому собору. Но сначала мы пройдем по Макаровскому мосту. Этот мост не через канал или речку, а через глубокий овраг. Сам овраг очень красивый и живописный, полон зелени. Говорят, что мост был сооружен дабы проложить для Николая II путь от Петровской пристани напрямую к Якорной площади и Морскому собору, расположенному на ней. Работа проводилась спешно, императорскую семью ждали на торжественное освящение Морского собора. Мост весь такой ажурный и изящный, очень приятный. Мы с Данькой останавливаемся на мосту, делаем несколько снимков. Высоко и боязно. Мостик кажется таким узеньким и не очень надежным. Но как же тут красиво! Если б было можно, осталась бы тут постоять полчасика-часик-два… Кстати, овраг тоже называется Петровским. Здесь очень много Петровского.

Почти все.

Якорная площадь. Какая-то она необычная. Не пойму в чем дело. Красивая, необычностью своей притягивающая. Но какая-то не такая. Ах, вот оно что! Она же треугольная! На одной из сторон треугольника видна красивейшая церковь. Это Морской Собор. В центре площади памятник адмиралу Макарову. Вся Якорная площадь производит яркое впечатление, такая она просторная и свободная.
Идем к памятнику Макарову. Ну, как всегда, как красивое интересное место, так обязательно брусчатка! Вся Якорная площадь вымощена камнем. Правда, не круглым выпуклым и ужасно неудобным, а уже знакомой нам довольно ровной «кирпичной» брусчаткой. И это уже хорошо. Но все равно коляска спотыкается и Даниле вновь приходиться ставить меня «на дыбы».

Бронзовая фигура адмирала Макарова стоит на куске настоящей гранитной скалы, поднятой со дна Выборгского залива. У ног адмирала взметнулась бронзовая волна. Внизу на боковых гранях постамента барельефы, изображающие жизнь и боевые подвиги адмирала. Памятник впечатляет. Он как-то очень удачно передает облик талантливого и мужественного человека. Все пошли обойти памятник со всех сторон, поближе рассмотреть барельефы. Но я отказалась. И за коляску испугалась (уж больно она спотыкалась на этой брусчатке), и Даньку пожалела (сколько можно мотаться по брусчаткам на задних колесах!?)…

Ну, а теперь последний пункт нашей сегодняшней экскурсии и, кажется, всех питерских экскурсий тоже – Морской Никольский Собор. Красив необыкновенно и во всем облике что-то богатырское, сказочное. Стоит такой витязь, охраняя и Кронштадт, и Петербург, и все приграничное побережье. Собор очень высок, самое высокое здание в Кронштадте (70,5 м – примерно 28-этажка). Еще когда его только задумали строить, основным требованием к его архитектурному облику было то, чтобы высота купола позволила собору служить ориентиром с моря, а крест морского храма был первым, что бросалось в глаза мореплавателю.

Подходим к храму. Вблизи он еще красивее. Весь изукрашен каменной резьбой, у входа мозаичные витражные иконы и… вот оно последнее слово техники!… есть подъемник для колясок. Вернее даже два подъемника. Лестница разделена на два небольших пролета, и каждый из них имеет свой подъемник.

Вызываем служителя церкви, он нажимает на кнопочки и… не включается. Ни один не включается. Мастер пытается что-то сделать. Мы ждем. Время идет. Но разве можно уехать отсюда, так и не зайдя вовнутрь!? И мы прибегаем к старому неоднократно испытанному способу – сильные руки волонтеров никогда не подведут! Внутри Морской Собор такой же красивый и величавый, как и снаружи. И в очередной раз, как и везде во время наших экскурсий, я восхищаюсь необычайным великолепием убранства. Морской Никольский Собор не просто храм – это храм-памятник всем когда-либо погибшим морякам Российского флота, начиная с момента его основания Петром Первым. Все стены в нижней части храма обнесены мраморной панелью, а на ней темные доски с высеченными на них именами погибших. Доски идут сплошняком, и имен тех немало… Но доски эти новые, восстановленные по архивным документам.

Подлинные мраморные доски, хранившие память о подвигах русских моряков были сняты и пущены на хозяйственные нужды — электрощиты, ступени, надгробия и пр. Это даже вандализмом не назовешь, это тупизм и идиотизм. Можно понять, когда в злобе своей революционный народ крушит дворцы, но когда в той же злобе крушит память о своих родных погибших за Родину!? Сие непостижимо моему слабому разуму…

Поднимаю голову. На потолке в куполах лики святых. В центральном Иисус, остальных не знаю. Очень хочется остаться тут подольше, помолиться. Жаль, что не получилось попасть на службу. Но уйти отсюда с пустыми руками я не могу. Покупаю две иконки: святого Иоанна Кронштадтского и, конечно же, святого Николая Чудотворца, покровителя моряков и путешественников (это как раз для нас). Эти иконы будут мне символично напоминать Кронштадт и Морской Никольский Собор.

Выходим. Ой! Пока мы были в храме, заработал один из подъемников. На нем уже спускается Светлана. Встаю в очередь. Церковные служители предлагают не ждать, а спустить меня на руках. Отказываюсь. Мне упорно хочется проехать на подъемнике хотя бы половину пути.

А мы опять выходим на Якорную площадь и делаем замечательный снимок на фоне Морского собора, основного храма Военно-морского флота России, как царской, так и нынешней.

У меня провал в памяти. Совсем не помню подходили ли мы к чугунной мостовой (я читала о ней прежде). Это тут же на Якорной площади. Мостовая эта совершенно необычная, замощенная чугунными кольцами. Этакий асфальт середины XIX века. Может быть, промежутки в чугунных кольцах были неудобны для маленьких передних колес, и поэтому мы на нее не пошли? Но просто подойти посмотреть должны были. Должны, но не помню. Зато помню, что мы шли (вернее ехали на автобусе) также мимо церкви Святой Елизаветы (она промелькнула в глубине домов и деревьев) и губернских домов (великолепных каменных домов построенных силами губерний).

Опять длинная дорога по кромке суши. Кругом вода. Ирина Семеновна увлеченно рассказывает о фортах Кронштадта. Жалко очень, но сейчас я совсем не помню ее рассказа. Мысли немного не о том. Очень не хочется уезжать. Сегодня наш последний день в Питере. Сейчас приезжаем в гостиницу и собираем вещи. Вечером самолет.

Улетаем. Последний вечер. А вот и Уфа.

В гостинице нас ждали заказанные заранее букеты цветов для наших гидов. Мы прощаемся с ними, дарим цветы. Грустно. Расставаться не хочется. Очень хочется снова прожить эти семь питерских дней. А потом добавить еще семь и еще…

Ирина Семеновна прощается, всего-всего нам желает и уходит. Анна Григорьевна тоже уходит, но до конца не прощается. Ей с нами еще ехать в аэропорт. Ну, а мы обедать. Сегодня мы обедаем в ресторане гостиницы. Потом наверх по номерам. Собирать вещи и немного отдохнуть.

К восьми вечера подошли автобусы. Грузимся, едем в аэропорт. В последний раз проезжаем по чудным питерским улицам. Хочется верить, что раз не самый последний в этой жизни. Очень хочется еще сюда вернуться….

Заметила одну вещь. Там в Питере было совершенно некогда обдумывать (хотя бы по вечерам) свои впечатления. Там, как в лесу на ягодной или грибной поляне, жадно хваталось горстями все, что предлагалось и бесконечно хотелось еще и еще, и еще. И только сейчас я начинаю потихоньку вынимать из лукошка ягодку за ягодкой, грибок за грибком и наслаждаться, смаковать каждое мгновенье своих воспоминаний. У Хемингуэя есть одна вещица, которая называется «Праздник, который всегда с тобой!»

Она написана им о Париже, вернее о любви Хемингуэя к Парижу. Мои эти вот «заметки» тоже можно назвать «Праздник, который всегда с тобой!», но они не о Париже, они о Петербурге. И написаны они, чтобы ничего не забыть. Чтобы иметь возможность потом, когда в памяти потускнеют и потихонечку начнут стираться питерские впечатления, вновь окунуться в них и опять пройтись по паркам, храмам и дворцам Санкт-Петербурга,

Прежде, зная этот город по рассказам, фильмам, стихам, я чувствовала к нему уважение, как к культурному и историческому центру, и это уважение было густо замешано на любопытстве. Теперь я вжилась в эти храмы, в эти мосты и набережные, парки и здания. Мне бесконечно хочется бродить и бродить по городу, идти бесцельно, не зная куда…

Пока ехали до аэропорта почти стемнело. Вечерний, а точнее ночной Пулково очень красив. Но это современное здание, а мы за эти дни привыкли любоваться старинной красотой, поэтому красота Пулково какая-то чужая. Проходим контроль, сдаем чемоданы и идем ждать в медицинскую комнату. Какая-то странная она у них в Питере: просто глубокая ниша в стене, вдоль стен ниши желтые диванчики. Нас оставили в этой нише, велели ждать. Коротаем время. Пока заполняем анкету отзыв о поездке. Эту анкету принесла Анна Григорьевна. ее обязанность зафиксировать наши впечатления на бумаге. Но разве возможно зафиксировать восхищение или восторг!? Поэтому сухо и монотонно пишем «понравилось», «все хорошо», «сервис отличный», «лучший ресторан такой-то» (все дружно назвали «Беринг»). Только мальчишки внесли разнообразие, написав «задолбались таскать по лестнице Русского музея!» Правильно! Пусть у них там в музее начальству икается!

А за нами уже пришли. Прощаемся с Анной Григорьевной и идем к амбулифту. Нас опять ждет не очень приятная процедура посадки в самолет. Посадились с большим трудом. Как-то неловко и не с руки я оказалась в этот раз для бригады амбулифта. Но компенсацией за все неудобства было блаженство полета!

Вот странное дело, лечу всего во второй раз в жизни, а чувствую себя в полете так, будто летала всю жизнь и с огромным удовольствием. Ну, в общем, лечу, как рыба в воде. Только чуть-чуть мешает тревога: как-то там в Уфе будем высаживаться. У меня немного ноют предплечья после питерской посадки, и мне не хочется еще раз потянуть слегка потянутые руки.

А вот и прилетели. Уфимские огоньки уже видны внизу. Что-то не задалось с посадкой. Самолет то снижается, то опять набирает высоту. Мне бы забеспокоиться, может даже слегка запаниковать, а я радуюсь. Мне нравится это ощущение «вверх-вниз». Может мне бы и воздушные ямы понравились? Как знать… Нестандартная я какая-то…

Беспокойство по поводу высадки из самолета оказалась совершенно напрасным. В Уфе нас встретил такой бесподобный «агент по работе с лицами ОФВ» (так было написано на его бейджике)! Он поднял меня как пушинку и спокойно мог бы также легко вынести из самолета и донести до машины. Легко!!!

Ну, что ж вот мы и дома. Закончилось наше путешествие, и заканчиваются эти заметки. Изначально они были задуманы просто как дневниковые записи, призванные со временем (когда-нибудь потом) освежать в памяти подзабытые впечатления от нашей экскурсионной поездки. Но совершенно нечаянно написалась почти что книга, напоенная эмоциями и восторгом. Не шумным восторгом громких оваций, а тихим восторгом созерцания и благодарности. Благодарности тем людям, которые встречались на нашем пути.

Благодарности Санкт-Петербургу просто за то что он есть!

Ведь Питер – это праздник, который всегда с тобой! А ты всегда с ним…

Автор: Ольга Москвина